голый или изолированный металлический провод, одним концом припаянный к крану, к трубе водопровода или батарее отопления, а другим, голым, концом через нержавеющую пластинку прижатый к телу человека (лучше всего к ступням). Во время умственного труда полезно держать металлический заземленный проводом шарик или другой металлический предмет в левой руке, а во время сна конец заземленного мягкого тонкого голого провода может лежать, например, поверх простыни, охватывая тюфяк» [598]); эколог Фаттей Шипунов доказывает, что звон церковных колоколов убивает вирус гриппа (и потому на Руси почти не болели: «Ставились эксперименты. Во время колокольного звона вокруг Елоховской церкви были расставлены чашки Петри с вирусами гриппа (sic!). Прослушав колокольный звон, вирусы гибли!» [599]), а биолог Борис Токин считает, что все дело в обилии хвойных лесов, выделяющих «целебные яды»: «Один гектар можжевелового леса может за сутки выделить в воздух 30 килограммов летучих фитонцидов! Этим количеством в точных лабораторных опытах можно уничтожить микробов, которые находятся во всех закоулках большого города» [600].
Именно специфическое сочетание интереса позднесоветского общества к «невероятному здоровью», целебным силам природы и буколическому образу жизни становится причиной огромной популярности Порфирия Иванова, придумавшего «систему природного оздоровления».
Уроженец Луганщины, Порфирий Иванов еще в тридцатые годы приходит к идее обретения здоровья через единение с природой. На протяжении десятилетий он обливается ледяной водой, в любую погоду ходит босиком и с голым торсом, практикует голодание и самовнушение; подобный образ жизни несколько раз приводит его к заключению в психиатрические больницы, и в итоге – к статусу духовного учителя, быстро обрастающего учениками. На хуторе Верхний Кондрючий ученики строят «Дом здоровья», где с 1976 года Иванов живет и принимает посетителей.
В конце семидесятых исследовать опыт Порфирия Иванова начнет Алексей Катков [601]; пример Иванова в качестве человека, раскрывающего внутренние резервы организма, будет крайне интересовать Иосифа Гольдина [602]; с Юрием Николаевым Иванов будет обсуждать вопросы целебного голодания [603], а Леонида Красова он вдохновит на закаливание ледяной водой [604]. Одним из главных последователей Иванова станет и писатель Владимир Черкасов, изобразивший Иванова в романе 1980 года «Сотвори добро» [605] и активно пропагандирующий ивановские методы оздоровления. В 1982 году от Черкасова о Порфирии Иванове узнает журналист «Огонька» Сергей Власов [606], чья восторженная статья «Эксперимент длиною в полвека» сделает Иванова известным на весь Советский Союз (показательно, что в этом же году Власов напишет об офтальмологе Святославе Фёдорове [607] – лазерная микрохирургия глаза и лечение болезней ледяной водой кажутся советским читателям равно невероятными).
Власов с благоговением описывает Иванова, который «настолько приучил себя к холоду, что часами может в одних шортах – и босиком! – находиться зимой на улице. Ему пошел 85 год, за полвека, что он дружит с морозом, ни разу не простужался, не болел ни ангиной, ни гриппом. А раньше хворал, как и все… [608]», – и в СССР начинается повальная мода на обливание холодной водой.
Сам Власов признается, что после обливаний у него прошла простуда [609], Катков публикует еще одну статью об Иванове в газете «Неделя» [610], а «известный энтузиаст и пропагандист здорового образа жизни Владимир Георгиевич Черкасов утверждает, что он [Черкасов] бегает босиком по снегу, испытывая чувство “высокой радости”, а вовсе не страдания» [611]. Публика покупает книги «Целебный холод воды» и «Тайна русского закала», многократно увеличивается число «моржей», появляются семейные клубы закаливания: «В 1981 году в Ленинграде инженер В. Н. Лужбин создает первый большой семейный клуб “Невские моржата”. <…> В 1983 году в Москве, сначала в Перовском районе, затем в ЦПКиО им. Горького, усилиями инженера А. С. Гуревич, физика А. Б. Соловьева и экономиста А. 3. Циркина родился клуб “Здоровая семья”, который вошел в состав столичной федерации закаливания и зимнего плавания. <…> Теперь такие же клубы существуют в Днепропетровске, Таллине и других городах» [612].
Для некоторых граждан белобородый старец Порфирий Иванов становится объектом религиозного поклонения [613], однако большая часть населения воспринимает купание в ледяной воде как еще одну эффективную оздоровительную практику («простудой “моржи” болеют в 6–8 раз реже, а другими болезнями – в 2–3 раза» [614]), а Иванова – как доказательство того, что люди действительно располагают огромными внутренними резервами. Впрочем, сама идея внутренних резервов начинает совершенно иначе звучать во второй половине восьмидесятых годов – призванная когда-то вдохновлять на подвиги социалистического строительства, теперь она работает на воспитание крайнего индивидуализма, на веру в самодостаточность и автономность человека, на утверждение независимости субъекта от государства и общества. Эрозия советского коллективизма шла уже давно, но повальное увлечение здоровым образом жизни значительно ускоряет процесс. Самостоятельность – ключевое слово позднесоветского ЗОЖ, апологеты которого все чаще побуждают людей не доверять официальной медицине, но полагаться на собственные силы: «Медики, активно пользуясь медикаментами, недооценивают роль такого фактора, как самостоятельность живых клеток, когда для их оздоровления, развития и перестройки человек сумеет создать соответствующие условия внешней среды» [615], – указывает Микулин; «Бойтесь попасть в плен к врачам! <…> Чтобы быть здоровым, нужны собственные усилия, постоянные и значительные» [616], – призывает Амосов.
Проблема в том, что воспитываемый таким образом здоровый советский человек уже не готов расходовать свое здоровье и свои внутренние резервы на благо страны и общества; его давно не влекут ни космос, ни океан, ни тайга, ни целина. Если раньше «советское невероятное» было практически бездомным и легким на подъем, запросто едущим с рюкзаком в обсерваторию для наблюдения Марса, с палаткой в горы на поиски йети, то теперь оно комфортно располагается в двухкомнатной квартире, ужимается до размеров кухни и спальни, приспосабливается к нуждам сугубо городского человека. Недаром Порфирий Иванов в своем тексте «Детка» (написанном в ответ на вопросы читателей «Огонька» в 1982 году, за год до смерти) советует ходить босиком по земле именно «в 12 часов дня воскресенья» [617] – то есть в выходной день, когда горожанину удобно выбраться на природу. Недаром Николай Амосов отмечает, что для оздоровительного бега «нужно слишком рано вставать, пока людей мало и автомобили воздух не испортили» [618]. Недаром брошюра Лазаря Сухаребского «Жить не старея» имеет подзаголовок «Советы занятому человеку» [619], а книга Виктора Верещагина о йоге рассматривает асаны прежде всего как средство борьбы с гипокинезией [620]. Мечта о «невероятном здоровье» цветет в основном в головах образованных горожан, идеологией которых окончательно стала криптобуржуазность и отношение которых к социуму все чаще напоминает тэтчеровское «нет никакого общества, но только отдельные мужчины и
